Паучьи подземелья>>>
Где-то в лесах, недалеко от Игридаса.
Утренняя свежесть и прохлада, то самое сладкое ощущение бодрости, даже отдохнувшести, - еще не донца вытеснены пылающей жарой наступающего дня. Можно лишь порадоваться что они так быстро и успешно сделали все свои дела, - впереди целый день, который можно посвятить куда более тривиальным задачам чем борьба с в конец попутавшим паучьем. В лесу тихо, спокойно, почти безмятежно. Лишь неутомимые птицы без умолку переговариваются где-то в вышине ветвей, - чирикают о чем-то своем, птичьем. Густые и темные тени отбрасываемые вековечными деревьями, скрывают их от горячего, пылкого внимания дневного светила, оберегают от жарких лучшей так щедро бросаемых им в его бесконечной любви ко всему живому. Свет — это жизнь. И даже в этом тенистом лесу от этого не убежать. Пусть спят заросшие мхом древесные великаны, - им самим совсем скоро предстоит отправиться в путь.
Но пока… Сидя в тенечке, и с легкой иронией смотря на происходящую в лагере суету, Сен спокойно и деловито поедает артурин пирог, - хрустящая, с приятным хрустом ломающаяся корочка, нежная таящая во рту мякоть, ни с чем не сравнимый аромат и нежность тонких кусочков запеченных яблок… В какой-то момент приходиться бороться и прогонять назойливую мысль о том, что возможно привычка не есть и игнорировать сладкое, не так уж и хороша, как он полагал. Однако справляется, заталкивает ее обратно туда от куда он вылезла, к сомну других, таких же нелепых идей и мыслей, которым нет место в его голове. Не сказать, что ему прям было отвратительно все что содержало сахар, - нет. Секрет был в том, что ему просто нравилось ощущение контроля. И над собственными желаниями в первую очередь. Вздохнув Сен принимается за кашу, Артур смотрит слишком жалобно. Впрочем, пока суть да дело и все были заняты, удается схитрить, и переложить часть из еще не тронутого блюда в ближайшую тарелку, в душе он надеется, что это тарелка одного очень конкретного человека. Теперь же, смотря на крупу, в которой по счастливому совпадению совсем не осталось мяса, Сен облегчено вздыхает. В его голове каша и мясо очень разные вещи, сложносочитаемые.
С долей веселья он приподнимает брови и смотрит на Артура, тот как обычно все куда-то спешит, бежит, суетиться. У этого орка в его зеленной заднице явно что-то посерьёзней простого шила. Возможно целый шампур. Однако не смотря на такую неприятность, Сен с некоторым удивлением находить в себе то что он объективно… воспринимает все это с определенного рода снисхождением. У него совершенно нет адекватной мысли, и вполне понятного и оправданного желания ударом в челюсть усадить орка, что бы тот наконец перестал мельтешить…
- Хорошо Артур, спасибо что соглашаешь вот так, даже не спросив куда и зачем… Я очень ценю твою дружбу и желание помочь. – слова даются легко, и воин на прощание обнимает друг, хлопает по спине, сильно и резко.
– Смотри там. Не балуй. Береги малышку. Мы будем ждать тебя. – отпустив сорвиголову, Сен вздыхает, даже к такому существу как Артур можно привыкнуть, привязаться. Да и потом, в Артуре есть по-настоящему прекрасные качества… Верность и честность цениться не только в возлюбленных женщинах… Размышляя об этом Сен нагибается так что бы крошке-Синдер было легче глядеть на него.
Маленькая, но очень храбрая… Знакомо. Сен втягивает ноздрями воздух словно вновь желая ощутить легкий аромат лаванды. Но все же не отвлекается, смотрит на птичку серьезно и внимательно.
– Артур… наш. Мы за него в ответе. И мы за ним присмотрим. Как и он за нами. Не беспокойся. – слова маленького существа очень искренни, словно бы тот бой и тот разговор в ночной тиши, как-то помогли ей собраться с мыслями, и она приняла какое-то решение. Правильным ли было ее так подталкивать? Говорят, что цветы растут только там, где уже лежало зерно их. А еще говорят, что ничего не бывает напрасно.
- Понимаю, о чем ты… И подозреваю, о чем думаешь… Что ж. Это хороший путь. Простой и честный. Берегите себя с Меро. Придет день, когда мы снова встретимся. – “И в этот день я поприветствую тебя уже не как маленькую птичку, а как равный равного”, - слова эти не сказаны, но рыцарь почему-то уверен, что малютка феникс поймет его.
Проводив взглядом ушедшую парочку, Сен с удивлением обнаруживает что куда-то намылился и кроль. И даже не играться с хорьком или лить масло, а повышать квалификацию, в спокойной обстановке заучить новые заклинания! Что ж, когда предлог настолько благовиден, а в фиолетовых глазах столько невинности, почти искренности, - воспрепятствовать такому сложно, почти невозможно. Сен почти не сопротивляется, почти сразу отбрасывает идею схватить мелкого за уши, - как несвоевременную. Лишь с легкой грустью прощается, и напоминает о месте и времени скорой встречи. Таким образом вскоре покинул их и самый волшебный член их команды. Покинул, бросил, убежал. Вот были ухи, и вот их нет, исчезли среди бурых стволов и уже уставшей от долгого лета зелени листвы. Сен с легким раздражением надеется, что Хазель доволен что оставил беднягу рыцаря убеждаться в том, что костер затушен и собирать оставленные пожитки.
Проводив взглядом ушедшего кроля, Сен первым делом осторожно берет оставленную им кастрюльку с паучьим супом, и держа на вытянутых руках уносит в лес, чтобы спустя пять минут утопить эту опасную херь в ближайшем болоте. Вернувшись он задумчиво смотрит на единственного оставшегося у остывшего костра человека. Подходит осторожно и не шумя, лишь на секунду нагнувшись и подняв сухую веточку. Хрусть… Оказавшись совсем рядом, он ломает веточку, ждет, когда девушка поймет, что-то есть что-то вне пределов книги на ее коленях, даст ей поймать знакомый, и, наверное, уже привычный взгляд серых глаз,
- Сейчас соберу что осталось и пойдем. Нет особого смысла спешить и сразу идти к границе и сидеть там, ждать остальных. Так что заскочим в город? Думаю, мы заслужили немного отдыха… - мысль идти куда-то не в одиночку, а с Поли, кажется почти естественной, не вызывающей немедленного отторжения и желания забиться под ближайшую трухлявую корягу. Или повеситься на дереве, под которым эта коряга. Или утопиться в болоте у которого растет это дерево с трухлявой корягой под ним… В целом после тех вечеров в Идо, разговоров на кухне, попиваний чаев и поеданий кабачков, - общение между двумя молодыми людьми уже не кажется настолько сложным и натянутым. Нет то что бы все стало понятным и простым, но появилась некоторая стойкая уверенность в том, что они пусть даже и являются некой экзистенциональной угрозой для спокойствия друг друга, все еще могут… взаимодействовать. Есть мысль что и такая, небольшая прогулка поможет в том, в деле привыкания к факту существования друг друга. Еще некоторое время уходит на то что бы ничего не забыть, наконец они отправляются.
– Кстати. Ты ничего не теряла этой ночью? – откровенно лыбясь Сен подкидывает подушку в воздух, та кувыркается, падает, вновь оказывает в руках поймавшего ее на лету парня. Насладившись реакцией спутницы, он торжественно вручает жрице вновь найденную им при сборе палатке вещь. Пахнущую лавандой и очень мягкую.
Игридас.
Столица встречает привычным оживлением и шумом, так контрастирующим с недавней тишью лесов. Впрочем, это даже в радость, по глухим и безлюдным местам они уже набегались всласть. Высокие шпили соборов, кривые улочки с высокими и узкими домами, неизменные ставни на окнах, мощенные тротуары, возгласы лоточников, зазывающих к себе и нахваливающих свой товары, всенепременно уникальный и вот-вот норовящий закончиться, успей купить эту удивительную лампу из самого сердца джунглей Корзуса… толпы людей и нелюдей самого причудливого вида, цвета и формы… Город принимает их в свои объятья, суля долгожданный отдых, вечер спокойствия в череде бесконечных приключений. Не то что бы Сен большой любитель комфорта (во всяком случае он с фантастическим упорством убеждает себя в обратном), но даже ему мысли о теплой ванне и горячем ужине кажутся вполне… обоснованными. Как ни крути, они это заслужили. Тем более деньги у них водились. А за деньги можно и не такое устроить.
Смешавшись с людским потоком, но не растворившись в нем, парочка авантюристов очень скоро находит путь к Курчавому Филину. В какой-то мере даже забавно что они могут вот так вот просто ходить вместе. Даже не пытаясь убить, измазать в зубной пасте, или хотя бы схватить за ручку! Возможно это стоило бы назвать… смирением. Осознанием того что они есть в жизни друг друга и этого уже никуда не деться. В таверне как всегда людно, но свободный столик удается найти на удивление легко. Оставив жрицу делать заказ на ее усмотрение, Сен выходит на улицу, закуривает, прислоняется к стенке рядом со входом. Почему-то совсем не хочется видеть, как волосы из самого драгоценного золота окутываются дымом с запахом дурным. Вечереет, где-то воет какой-то приблудный пес. Так странно все. Затянувшись, виконт задирает голову смотря в темнеющее небо… Вернувшись Сен с восторгом и ужасом взирает на служительницу Андоллеты гордо и с важным видом восседающую за столом, заваленным яствами, под которыми стола собственно не видно.
- Ладно… - все еще оторопело разглядывая сочащиеся соком куски тщательно прожаренного, румяного мяса, Сен находит способ разместиться на стуле и судорожно прячется от этого мясного великолепия за кружкой пива, так вовремя и так к месту оказавшейся прямо перед ним…
- Это мне? – запоздало спрашивает он, выпив полкружки. Впрочем, вряд ли есть еще кому.
Так или иначе, вечер проходит хорошо и спокойно. Пенность и приятная кислота хмельного напитка быстро развязывают языки, и весь вечер они болтают о том и о сем. О всяких ничего не значащих глупостях. Сен разражается целой серией историй о своем дядюшке Адальберте, кузене Берилла, самопровозглашенном лидере дворянства Сантаниэля. Тот кажется успел побывать в каком-то анекдотичном числе нелепых и странных ситуаций.
– И тут он решил, понимаете, перед очами самого Фабиана Герта, промаршировать во главе двухсот пажей что должны были вот-вот пройти почтенное посвящение в оруженосцы, прямо по этому сранному что б его за ногу, мосту! Представляете какой визг стоял, когда мост рухнул от шага в ногу? Ох если бы вы только слышали, как пищат тонущие юные герцоги… - постепенно то что казалось неисчерпаемой кладезю еды иссякает, уходит в топки двух молодых, и все еще можно сказать растущих организмов. Сен ощущает, что эти доспехи явно тесны для него. Рядом шумно и немного бестолково празднуют успешных поход другие авантюристы. О тех же кто ходит не успешно, никто предпочитает не вспоминать… Впрочем, веселая компания не слишком мешает бывшему паладину, весь вечер он просто слишком занят разглядыванием улыбке на лице сидящей напротив девушки.
Наконец уже за полночь, галантный джентльмен, в лице едва стоящего на ногах Сена, решает проводить, придерживая за локоток, (или быть может держась за него как за островок спокойствия), чуть покачивающуюся, но все еще полную боевого духа жрицу до ее комнаты. Как это ни странной они даже нигде не навернулись. Возможно просто покачивания взаимно погасились друг об друга.
- Доброй ночи Поли. – дверь тихо закрывается, и Сен вновь найдя стеночку наконец закуривает. Хороший вечер. Что не говори, хороший. Потратив некоторое время, на то что бы собраться с силами, он отправляется на поиске собственной постели.
Утром завтрак оказывается куда более скромным, яичница и бекон, кружка кофе. Дождавшись товарища, Сен предлагает выдвигаться после обеда и едва не захлебывается черной жидкостью от невинного предложения перед выходом завернуть в одно место. Нет. Просто от неожиданности. Правда.
Купальни… Переться к дворфийским Львинным, самым роскошным и посещаемым в городе, было не с руки. Кроме того, Сен с явным недоверием относился как к рубиновой пыли, так и к… услугам предоставляемым сиим славным заведением. Благо и Салагаре имелись подобного рода места. Не идти и сказать, что у него болит голова, значило прослыть тем еще неряхой по которому плачет Мойдодыр. Кроме того: разбегаться, теряться, снова находиться… все это было слишком хлопотным. Единственное что по-настоящему радовало так это то что было еще раннее утро. В термах не было почти никого. Пожелав Поли приятного плаванья, а также потребовав обещания не тонуть, не захлебываться, не сидеть в парилке слишком долго, не… Сен отправился в мужскую половину, долго возился там с доспехами, с ремнями, с одеждой… На самом деле торопиться смысла особого не было. Он уже примерно представлял сколько времени понадобиться что бы после всего этого бедствия, купания, девушка привела свои волосы хоть в какой-то порядок.
Искренне веря в благоразумие Поли, и в то что она точно не утонет, не захлебнется, не будет сидеть в парилке слишком долго, не… Погрузившись в воду он постарался переключить мысли. Порадоваться, например, тому что в воде нет никого кроме него. Никаких прокаженных, сифилитичных, гангренных. Какое облегчение. Водичка весьма теплая, едва не горячая, приятно стонут давно так не расслаблявшиеся мышцы, однако виконт сидит неподвижно, барахтаться и плескаться это действия явно не те, которые он от себя ожидает. Стараясь переключить внимание с размышлений о том с какими еще заразными и отвратительными болезнями сюда могут залезать, Сен думает о Поли, как она там, не утонула ли? Не захлебнулась ли? Не пересидела ли в парилке? Не… И тут. Впервые в жизни. Сен ясно понимает одну простую, но не то что бы очевидную вещь. Под одеждой оказывается Поли голая. С головой погрузившись в воду, он некоторое время борется с такого рода откровениями. Непрошенными! Ненужными! Нежданными! Нельзя так думать о леди… Вскоре Сен начинает барахтаться и плескаться.
Через некоторое время выбравшись из воды и обмотавшись в пушистое полотенце, он находит в общих залах и Поли, странным образом не утонувшую, не захлебнувшуюся, не переседевшую в парилке, не… И кто бы что там ни думал, но Сен был ответственным человеком. Ближайшие часы пройдут в том, чтобы помочь девушке с чем-то очень длинным и золотистым.
КПП.
Как обычно это и бывает, найти попутный транспорт оказалась совсем даже не сложно. Трясясь на собственной походной сумке, положенной под задницу, воин с некоторой гордостью, смотрит на то что было высушено во многом благодаря тому, что он держал эту прелесть в своих руках.
– У вас прекрасные волосы, в какой-то мере это даже символ вашей решимости. Упорства. Кажется, вы готовы пронести их через все невзгоды. – Сен смотрит на Поли чуть ли не с торжественным выражением на лице. Сейчас, спустя все это время сложно не восхищаться этой крошечной, но невероятно стойкой и уверенной девушкой. Никогда он не видел ее истерящей, боящейся чего-то
, не знающей что делать… Всегда он мог положиться на ее силы, на ее виденье ситуации в бою, внимательность. Божественная сила избранницы Андолетты была просто невероятна. Не передать словами то насколько полезной и важной частью их группы была жрицы. Как часто она выручала их, чуть ли не за уши вытаскивала их из ситуаций с явным запахом безнадежности. Однако… он все же не знает, как правильно сказать, выразить эту признательность и благодарность. Все что может только корчить серьезные рожи. И улыбаться потом…
Вроклай-сити совсем не изменился со дня их последнего визита. Все та же дыра, оживить которую не способен тот вялый обмен людьми и товарами что существовал между землями Арамидаса и Корзуса. Спрыгнув с повозки, Сен с унынием вдыхает уже знакомых запах затхлости. Сгрузив рюкзаки, и подав ручку девушке, он прощается с добрым извозчиком, впереди пустошь. Но не сразу, нужно найти и дождаться друзей с которыми уговорились встретиться здесь, и которые так ловко сбежали от них, оставив на Сена тушение костра и сбор забытых подушек… Через некоторое время, проведенное в энергичных (и малость хаотичных!) поисках оказывается, что месте пока лишь кролик. Ну как на месте… Стоит на крыше, машет лапками, требует показать ему какие-то листочки… Вот непоседа. Махнув ушастому что бы тот спускался, и посидел с ними пока они ждут Артура, Сен осматривается в поисках скамейки. Желательно в тенечке. И в процессе верчения головой он замечает путника, медленно ковыляющего к ним. А потом в сторону от них, словно желая скрыться… Зеленая кожа, кожаная броня в крови, неуверенные движения человека, получившего больше чем надо… Сен уже много раз видел его таким, привык. Поэтому он лишь хмуриться, отворачивается… Начинает искать на поясе кисет с табаком (после Корзуса надо будет обязательно всеми правда и неправдами затащить ребят куда-нибудь в сторону Винаса, за сигаретами!) И тут… Дзинь-дзинь! Внезапно Сен понимает, что… Вообще-то. Если подумать. Артур не должен быть в таком состоянии. Ну просто не должен. Он же ведь просто пошел куда-то по делам с Синдер… И не должен выглядеть как после очередного их боя. Не должен! Выронив кисет с табаком, бросив стоящий у на земле рюкзак со снаряжением, Сен просто срывается с места, пробегает сто метров со скоростью неожиданной даже для себя самого, и подхватывает уже падающее тело… Артур весь в крови… В висках стучит, руки не слушаются… Так плохо он чувствовал себя только на том треклятом мосту, когда полз и требовал, что грязные мерзавцы отвалили от Поли… И тогда у него… Получилось. Получиться и сейчас. Руки не трясутся, осторожно придерживая орка за спину, так что бы он не опустился ранами не землю, Сен спокойно и быстро, нащупывает на поясе бутылек с лечебным зельем, выдергивает зубами пробку, вливает жидкость в приоткрытый рот. Против такого количества ран это конечно же не поможет, позволит зацепиться, остаться на пороге жизни… Сорвав с себя сумку с медициной, рыцарь быстро находит там противошоковое, вкалывает, ищет обезбол… Тут поспевает и Поли, если Сен что-то и умеет в таких делах, то эта девушка раз в сто больше, и в тысячу лучше, он бросает на нее всего один взгляд. Взгляд полный надежды. Тут же начинается осторожно возиться с ремнями кожаный доспехов сорвиголовы, к ранам нужен прямой доступ
. – Да кто ж тебя так? Артур… Черт. Сука. Не умирай только. Морда зеленая… - хочется расспросить, понять, что случилось. Как это вообще могло случиться! Кто виноват и где этих виноватых найти, чтобы рога им пооткручивать. И где черт возьми Синдер? Но беспокоить и тревожить нельзя. Сможет расскажет. Пока надо лишь остановить кровотечение. Доспех наконец поддается, раскрывает словно раковина, обнажая залитую кровью одежду. Сен лишь удивленно считает количество глубоких ран. Кровь на одежде почти засохла. Как он вообще куда-то дошел в таком состоянии?!
Гнездовье клекотов>>>